Марк Нопфлер (Mark Knopfler)
Биография
Архитектор Ирвин Нопфлер эмигрировал в 1939 году в Великобританию, чтобы спастись от нацистов - он был венгерским коммунистом-антифашистом и, к тому же, евреем по национальности. Ирвин поселился в Глазго (Шотландия) и женился на учительнице по имени Луиза Мэри. В 1947 году и них родился первенец - дочь Рут. Вскоре он вышел из коммунистической партии.
12 августа 1949 года у Ирвина и Мэри родился сын Марк (Mark Freuder Knopfler). Спустя 3 года свет увидел брат Марка - Дэвид (27 декабря 1952 года). Еще через четыре года, семья Нопфлеров переехала в Ньюкасл на северо-восток Англии, где они и обосновались надолго.
Семья была музыкальной — Нопфлер–старший хорошо играл на нескольких инструментах и рано начал приучать старшего сына к фортепиано, виолончели, а также к гитаре. Как и многие другие рокеры, специального музыкального образования Марк так и не получил - в детстве он не любил ноты и в основном играл на слух. Только спустя много лет, уже будучи профессиональным гитаристом, Марк пришел к пониманию нотной грамоты и, по его собственным словам, начал жалеть, что «не врубился в это сразу». «Я был словно человек, который вдруг научился читать. Для меня открылся целый мир, о существовании которого я и не подозревал. И этот мир был безумно интересен».
Все началось с того, что на маленького Марка большое впечатление произвела игра его дяди Кингсли на губной гармошке и буги-вуги на пианино. Первыми гитарными идолами были американцы: Джеймс Бартон (на дисках Рики Нельсона) и гитарист Элвиса Пресли Скотти Мур. Из блюзменов он охотно слушал Лонни Джонсона, но самое яркое впечатление запомнил надолго: «Когда я впервые услышал Би-Би-Кинга, мне было 16 лет. Это был концертный альбом Live At the Regal... для меня это было потрясающее событие. Приветствия, отзвук в публике и игра на гитаре». Марк также очень любил Джимми Хендрикса, Джанго Рейнхарда и обожал музыку кантри... Как уже можно понять, больше всего Марк любил гитарную музыку и исполнителей-гитаристов.
Братья подросли, начали ходить в школу. По дороге домой они обычно останавливались у музыкального магазина и с вожделением смотрели на электрогитары. В витрине была выставлена очень дорогая гитара Fender Stratocaster розового цвет - недосягаемая мечта. На такой гитаре играл сам Хэнк Марвин из группы Shadows! Во время школьных каникул родители предложили Марку поехать в десятидневный заграничный круиз, но мальчик от путешествия отказался, а взамен попросил электрогитару. И тогда, за 15 фунтов, ему купили жуткую копию Fender Stratocaster - Хофнер Супер Солид. Но для Марка эта гитара стала всем! Он не расставался с ней все свободное время. Говорили, что нередко Марк не расставался с ней даже при посещении туалета, где продолжал совершенствовать свое музыкальное мастерство... Когда старшего брата не было дома, Дэвид потихоньку играл на его гитаре...
Как и многие школьники 60-х Марк принимал активное участие в выступлениях школьных групп. В шестнадцать лет он в дуэте со своим другом Хью Херкомбом даже участвовал в программе местного телевидения.
Марк благополучно закончил Госфордскую грамматическую школу. В этой школе он проявил недюжинные способности в английском языке и в 1967 году уехал на год в Харлоуский технический колледж изучать журналистику. В конце курса он пошел работать младшим репортером в газету «Йоркшир Ивнинг Пост» (Yorkshire Evening Post) в Лидсе. По словам его бывшего шефа, Марк был весьма талантливым. В 1976 году Марк познакомился с местным певцом и гитаристом Стивом Филлипсом (Steve Phillips), когда брал интервью у него, тогда уже известного в округе блюз-кантри гитариста. Марк писал статьи и обозрения о музыкальной жизни Лидса и его окрестностей и проработал в газете два года. Уход из газеты был обусловлен смертью Хендрикса. «Умер Хендрикс, я слушаю его записи весь день и плачу горькими слезами. Тут приходит мой редактор и говорит: "Слушай, умер какой-то Хедрикс или Хенрикс, узнай, напиши что-нибудь..." Я думаю: что за сволочи кругом, и ушел из газеты». Так получилось, что шефа в редакции газеты тоже звали Стив Филлипс. Это совпадение привело к тому, что в некоторых вариантах биографии музыканта Стива Филлипса записано, что Стив, как и Марк, занимался журналистикой. Стив до сих пор вспоминает, что после концерта, на который Марк приводил своего шефа, первыми словами Марка были: «Стив Филлипс, познакомьтесь - Стив Филлипс».
Стив и Марк обнаружили много общего в своих музыкальных вкусах и решили организовать дуэт под названием The Duolian String Pickers. Днем Марк продолжал работать в качестве репортера, а вечером занимался в университете. Стив в это время работал реставратором картин и мебели в Художественной галерее Лидса и Temple Newsam House. Некоторые песни тех лет представлены в альбоме Стива «Just Pickin». «Он хорошо играл на гитаре - в стиле БиБиКинга», - льстит Стив юному Нопфлеру. Стив оказал большое влияние на Марка, показав ему приемы игры на соло-гитаре, позаимствованные у исполнителя «чёрных» блюзов Лонни Джонсона. Все эти технические тонкости, расширяющие возможности игры пальцами в стиле кантри-блюз, Марк затем развил и преобразовал в свой собственный стиль игры на гитаре. Это стало важным этапом в развитии Марка как гитариста. Позже он сказал Джеку Сонни, что перестал играть, просто щипая струны, когда обнаружил у своей гитары «голос». В Лидсе, Марк впервые записал свою музыку. Это случилось в комнате, которая была превращена в студию в Падси. Песня называлась «Лето приходит ко мне». Марк играл соло, а Стив аккомпанировал ему на 12-струнной гитаре.
Вскоре Марк продолжил учебу, решив получить степень по английскому языку в университете Лидса. Плату за обучение внес отец. В это же время Марк женился, но брак оказался непрочным. Марк окончил университет в 1973 году и получил диплом преподавателя английского языка и литературы. Все эти годы Марк не забывал гитару играл с разными студенческими группами и в день окончания университетского курса сел в поезд и укатил в Лондон с твердым намерением играть в рок-группе. «Я открыл газету «Melody Maker», - вспоминает Марк, - выбрал самое большое по размеру объявление и пошел на прослушивание. Собралось довольно много гитаристов, а когда наступила моя очередь, все пожелали мне удачи - так оно и вышло». Марк начал играть в ритм-энд-блюзовой группе Brewer's Droop. Через два месяца выяснилось, что группа меняла музыкантов в тщетной надежде разбудить удачу, но ничего из этого не вышло, и команда распалась. Группа успела выпустить альбом, с участием знаменитого Дэйва Эдмундса и, на некоторых треках, пока неизвестного Пика Визерса. «Меня мутило от музыки Brewer's Droop», - сказал Марк, уже будучи известным.
Марку пришлось туговато - начались пресловутые dire straits, то есть сложные обстоятельства. Даже не туговато, а просто хреново: он развелся с женой, ушел из Brewer's Droop, оказался в чужом городе без денег, нечем было платить за квартиру, он голодал несколько дней и был согласен на любую работу. Марка спас колледж: ему предложили прочитать курс лекций. Теперь у Марка появляется шанс как-то оправдать время проведенное в университете - он становится преподавателем литературы и английского языка в Loughton College в графстве Эссекс. Там он и жил в течение двух лет, снимая квартиру в Бакхёрст Хилл.
Dire Straits
Тем временем Дэвид Нопфлер, не закончив курса в Бристольском политехникуме, приехал на несколько недель в Лондон, где нашел работу в отделе социального обеспечения. К этому времени он освоил гитару.
В свободные дни Марк приезжал в Лондон на своем мотоцикле, и братья засиживались допоздна играя на гитарах и, сами того не зная, закладывали основу тому, что стало впоследствии группой Dire Straits. Вскоре Марк собрал группу из своих друзей из Loughton College - они назвали себя Cafe Racers*. Состав группы постоянно менялся, туда вошел и Дэвид, который в то время жил в одной квартире с Джоном Иллсли (John Illsley).
Джон родился 24 июня 1949 года в Лейкестере в семье банковского менеджера. Еще в частной школе в графстве Вустершир Джон начал играть на акустической гитаре: первые три аккорда ему показал старший брат Вильям. В то время брат играл в школьной группе, и Джон, естественно, тоже захотел в ней участвовать, но в группе было уже три гитариста, и поэтому Джон снял с гитары первые две струны, а на остальных четырех стал щипать басовые партии. Настоящую бас-гитару удалось купить только спустя полгода. Постепенно увлечение музыкой стало сказываться на успеваемости. Директор частной школы, джентльмен во всех отношениях, многократно писал родителям Джона Иллсли о том, что их сын ничем не занимается, а целыми днями играет на банджо (слово «бас-гитара» в директорский лексикон тогда еще не вошло). Желая своему ученику самого лучшего, директор еженедельно отнимал у Джона злосчастную гитару, но его старания привели к совершенно противоположным результатам: школьник Джон Иллсли твердо решил, что все свои силы и способности отдаст только музыке и четырехструнной бас-гитаре. Окончив школу с посредственными отметками, он проболтался год, играя в блюзовой группе. Потом Джон, по рекомендации приятеля отца, поехал в Лондон и устроился помощником менеджера на фирму лесоматериалов. Шли месяцы, он обзавелся домом, у него появилась подруга, вырисовывались перспективы повышения по «деревянной» службе. Но в возрасте 24 лет Джон Иллсли внезапно осознал, что подобное существование бессмысленно и нелепо и что дальше так жить он не хочет. Джон поступил в Голдсмитский колледж на факультет социологии и подрабатывал составлением бухгалтерских отчетов для своей старой фирмы. Но музыка заинтересовала его снова. Он стал играть и, кроме того, совместно со своей подругой открыл магазин по продаже грампластинок. Магазин приносил одни убытки, и вскоре его пришлось закрыть. Отношения с подругой усложнились, и Джон, собрав пожитки, переехал на первый этаж дома «Фаррар Хаус». В прошлом это был запущенный многоквартирный дом принадлежащий райсовету лондонского пригорода Депфорта. Дом был построен еще в 20-х годах и к концу 70-х основательно обветшал. Капитальный ремонт местные власти признали нецелесообразным, и семьи с детьми были постепенно переселены, однако некоему студенту удалось убедить райсоветчиков сдать ему квартиру по дешевке. За этим студентом последовали его друзья, знакомые, и вскоре дом заполнила разношерстная толпа музыкантов, художников, студентов и начинающих писателей...
В одиночестве Джон оставался в квартире недолго... Вскоре в местном пабе он познакомился с гитаристом Дэвидом Нопфлером, которому тоже было негде жить, и пригласил его к себе… Дэвид часто говорил о своем старшем брате и обещал привести его, чтобы познакомиться. Джон вспоминает первую встречу с Марком: «Меня не было всю ночь - я пришел домой в 10 часов утра. Идя на кухню, чтобы приготовить чай, я увидел в холле этого парня - он лежал на полу, а его голова подпирала стул. Он уснул одетый в джинсы, куртку и кожаные ботинки, а наперевес у него висела гитара». Джон догадался, что парнем, спящим в холле, был Марк.
Однажды вечером Джона попросили заменить заболевшего басиста. Марку так понравилось играть с Джоном, что с этого времени они стали играть вместе и очень быстро заслужили хорошую репутацию на сценах местных пабов. Они играли в летние вечера, и много народу сходилось, чтобы послушать их, но всем было ясно, что настоящего будущего у группы нет. Дни Cafe Racers были сочтены... В апреле 1977 года, Марк отказался от квартиры в Бакхёрст Хилл и приехал в Лондон к Дэвиду и Джону. К этому времени он уже два года проработал преподавателем в Лоутонском колледже, и, по его словам, хотя преподавательская работа ему нравилась, на третий год он понял, что до конца жизни заниматься этим не сможет. Музыкальная тяга становилась все сильнее, у него стали получаться песни, и вернувшись в Лондон, он понял, что не хочет больше иметь обычную работу, и решил все время посвящать музыке.
Джон скоро увидел, что Марк не только талантливый и своеобразный гитарист, но и одаренный автор песен. В течение всего лета 1977 года трое музыкантов репетировали песни Марка. Играли тихо, слушая друг друга - Марк напевал, не напрягая голоса, почти бормотал под нос. Играя на гитаре, он не пользовался медиатором, как делал это ранее, играя в группе. Теперь он перебирал струны пальцами - часто еще потому, что медиатор куда-то задевался и искать его было лень. Таким образом, стиль будущей группы принимал все более четкие очертания.
Материал новой группы определялся, и пора было искать барабанщика. Марк сказал, что знает парня, который идеально подходит для их музыки. Этим парнем был Пик Визерс, который раньше играл в Brewer's Droop (Pick Withers - 04.04.1948).
Пик стал профессиональным музыкантом в возрасте 17 лет и, к данному времени, стал уже опытным барабанщиком. На своем счету он уже имел альбом, записанный с группой Sрring. Группа играла музыку фолк, а сам Пик был барабанщиком тонким и деликатным. Он был приглашен в Фаррар Хаус, и вскоре группа стала выступать под старым именем Cafe Racers. Джон вспоминает: «Играть с Пиком Визерсом было фантастикой… Мне никогда не игралось с кем-то лучше».
Начались интенсивные репетиции. Под репетиционное помещение оборудовали одну из спален квартиры, смастерили навесной потолок, забили пространство звукоизоляционным материалом, на стенки наколотили старые ковры… Комната была крохотная: в ней с трудом умещалась ударная установка и гитарные усилители, а трем гитаристам приходилось всегда стоять. К тому же, все музыканты оказались курящими - минут через двадцать после начала репетиций за табачным дымом ничего не было видно. Но тем не менее они собирались каждый день и играли часами.
На дворе стояло лето 77-го, по Великобритании шла волна панк-революции. К середине 70-х под словом «рок-звезда» имели в виду этакого 28-летнего выпускника университета с тремя курсами консерватории, окруженного на сцене пирамидой синтезаторов и электророялей и исполняющего трехчасовую сюиту о каких-нибудь пришельцах с Марса. Слово «рок» отождествляли с комплектами из трех долгоиграющих пластинок, заполненными грандиозными темами, зачастую позаимствованными из классики. Помпезность жанра вела к самоуверенности и к преувеличенному пониманию роли музыкантов. Новые работы признанных мастеров шлифовались в дорогих студиях месяцами, суперзвезды гастролировали на частных реактивных лайнерах, выступали перед десятками тысяч зрителей на футбольных стадионах за колоссальные концертные ставки. По ночам они бедокурили в дорогих отелях, выкидывая из окон телевизоры. По сути дела, рок-музыка была оторвана «от народных корней», и в ней не было места рабочему подростку. Рок-музыка перестала быть выразителем молодежных чаяний и протеста - она незаметно перешла на сторону эстаблишмента. Положение новой группы Марка Нопфлера было двойственным, потому что, с одной стороны, участники ен сочувствовали духу времени, но с другой - по музыкальному уровню и стремлению к совершенству они явно относились к ниспровергаемым классам.
Группа дебютировала 9 июля 1977 года на панк-фестивале, который был организован на зеленой лужайке позади их многоквартирного дома «Фаррар Хаус». Ну собственно, говорить о какой-то «организации», пожалуй, преувеличение! Джон вспоминает, что в тот день собралось около 30 панк-групп, которые пришли с разнокалиберными барабанами, с расстроенными или просто бесструнными гитарами, пели, как говорится, нестройно, зато не вместе. Никто не хлопал, и певец мог сказать в микрофон: «Щас мы исполним песню на бис... Вы будете аплодировать-то, сволочи?»
После пары выступлений музыканты решили придумать себе новое название и перепробовали много разных вариантов. Наконец, друг Пика, увидев их бедственное финансовое положение, в шутку заметил, что им бы следовало назвать свою группу Dire Straits, что в вольном переводе с английского значит «Хуже Некуда» (или «Полное Безденежье», или «Затруднительные Обстоятельства»), что и было сделано.
Название группы, на тот момент, как нельзя лучше соответствовало действительности и все пришли от него в восторг. Однако, впоследствии, когда положение перестало быть затруднительным и группа начала делать первые шаги к успеху, это название сослужило им плохую службу. Менеджеры и люди с пластиночной компании поначалу не знали, как рекламировать коллектив с таким откровенно упадническим и унылым названием.
Летом семьдесят седьмого года Марк ушёл из колледжа, и вся четвёрка музыкантов превратилась в настоящих профессионалов - в том смысле, что они жили только на деньги с музыкальных заработков. А заработки эти, надо сказать, были скудные - в поисках работы ребята сами обзванивали клубные и пивные заведения. "Скажите, вы - панк-группа?" - спрашивали их обычно. "Нет", - отвечали ребята. "Извините", - говорили им, - "мы берём сейчас только панков". В те дни, когда работу удавалось получить, большую часть гонорара пожирали расходы по найму аппаратуры и транспорта, причём наибольшие деньги платили, как правило, за более крупный зал, ведь в таком случае нужно было нанимать более мощную и дорогую аппаратуру, потому что экономить на качестве звучания никто не хотел. Для поддержания боеспособности духа, Джон Иллсли заделался поваром и варил на всю контору огромные кастрюли разного варева, сразу на несколько дней. В конце концов, ребятам удалось не просто кое-как перебиться, но и отложить кое-что на запись в студии.
Группа записывалась в небольшой лондонской восьмидорожечной студии Pathway, которая расположена в районе Islington. Двадцать седьмого июля, для начала, записали всего пять песен: Wild West End, Sultans of Swing, Down To The Waterline, Sacred Loving и Water of Love. За эту 5-трековую демо-запись, Dire Straits заплатили 120 фунтов. Когда лента была готова, они стали думать, что с ней делать. Джон Иллсли вспомнил некоего Чарли Джилетта (Charlie Jillette), к которому он ранее обращался за советом, когда со своей подругой открывал пластиночный магазин. Чарли был ведущим воскресной радиопрограммы "Honky Tonk Show" на лондонском BBC. Он обычно передавал немодную, но качественную музыку и часто проигрывал ленты неизвестных групп. Джон завёз ему кассету с записью Dire Straits, и кассета эта произвела на Чарли такое впечатление, что он проиграл песню Sultans Of Swing в первое же воскресенье (31.08.77), ничего Джону при этом не сказав. После передачи телефон в редакции был раскален от звонков желающих, которые хотели узнать, что же это была за группа! А группа в тот день перевозила мебель одному приятелю из квартиры на квартиру, а вечером играли на разогреве у Squeeze и, конечно, радиопрограмму Чарли Джилетта пропустили.
После первого эфира ни одно последующее воскресение у Чарли Джилетта не проходило, чтоб какая-нибудь песня с ленты Dire Straits не была проиграна. Музыка Чарли Джилетту искренне нравилась, но, рекламируя группу в своей передаче, он преследовал кое-какие тайные надежды: дело в том, что Джилетт организовал небольшую фирму грамзаписи и надеялся, что Dire Straits подпишут с ним контракт. Но интерес, проявленный сразу несколькими крупными фирмами, как обычно в таких случаях бывает, подстегнул процесс капиталистического соревнования: суммы авансов росли, условия контрактов улучшались, и Чарли Джилетт вскоре понял, что Dire Straits не в его весовой категории. Ребята же, со своей стороны, испытав многомесячные лишения и зная, что худшее уже позади, не торопились связывать себя контрактными обязательствами, понимая, что в этой шахматной игре их будущее зависит от следующего хода. Тогда Чарли позвонил в правление одной звукозаписывающей компании и рассказал о новой группе. Далее за дело взялся Джон Стейнз из фирмы A&M. Он был в душе, когда первый раз услышал Dire Straits по радио. Выбежав к радиоприёмнику и стоя возле него, он не обращал внимание на то, что с него рекой течет вода. Спустя несколько недель, Стейнз помогает молодым ребятам заключить контракт с Vertigo и с Rondor Music. Девятого декабря, группа подписывает контракт с Phonogram на три будущих альбома. По этому контракту фирма обязывалась выпустить три долгоиграющих пластинки и только после этого она имела право решать, выпускать последующие альбомы или нет. На запись каждой из этих пластинок фирма выделяла сумму до двадцати пяти тысяч фунтов стерлингов, что в семьдесят седьмом году было крупной суммой. И это при том, что эти расходы группа не должна была возмещать с продажи пластинок. Впоследствии, контракт пришлось пересматривать, потому что запись трёх альбомов обошлась более чем в сто пятьдесят тысяч, а студийные счета за запись одного "Love over Gold" составили около ста десяти тысяч фунтов стерлингов.
В день заключения контракта с Phonogram, Dire Straits выступают на фестивале новых групп Front Row Festival с песней Eastbound Train. Вскоре выходит двойной концертный альбом с записью этого фестиваля, но песня Dire Straits была практически незамечена. Через пару дней после фестиваля, Стейнз позвонил некому Эду Бикнеллу (Ed Bicknell) и попросил его организовать несколько выступлений для Dire Straits. Эд ранее был ударником и работал в группе Mogul Thrash с Джоном Уэттоном, который впоследствии был в составе группы Asia. Бикнеллу пришлось по разным причинам оставить музыку и он пошёл работать в концертное агентство NEMS. К описываемому моменту он был менеджером двух ничем не примечательных групп. Эда пригласили в офис Phonogram, где он прослушал демо-записи группы Dire Straits. Бикнелл обратился к деятелям "Phonogram'а" с предложением устроить его менеджером в обмен на пять процентов от всех его будущих прибылей. "Не нужно нам никаких процентов, - сказали люди с "Phonogram'а". - Мы вас познакомим с группой, а ребята будут решать сами". Тринадцатого декабря, Бикнелл и Стейнз поехали в Dingwalls Club в Северном Лондоне посмотреть на Dire Straits. Когда Эд зашел в клуб, то услышал Down To The Waterline: "Первое что я заметил - не обязательно было искать место в конце зала, так как они играли спокойно. В то время я работал с The Ramones, но они так оглушали... Второе, что я заметил, было то, что Марк играл на красном Стратокастере, чем напомнил мне Ханка Марвина, который был моим кумиром в 60-х". Прослушав два или три номера, Эд понял окончательно, что хочет быть менеджером группы.
После первой встречи было назначено свидание в конторе Эда Бикнелла. Желая произвести впечатление, Бикнелл организовал видимость кипучей деятельности: он велел своей секретарше звонить ему каждые пять минут с несуществующими выгодными предложениями, с тем, чтобы он сам, извинившись и взяв трубку, мог сказать что-нибудь вроде: "Пять тысяч фунтов? Да идите вы к чёрту!". Эд в тот момент организовывал британское турне для группы Talking Heads и предложил Dire Straits первое отделение. Несмотря на то, что спектакль разыгранный Эдом не на всех произвёл впечатление, ребята, подумав, на следующий день согласились и впоследствии убедились, что выбор был правильный. Гастроли с Talking Heads начались 20-го января семьдесят восьмого года и продлились 16 дней. Dire Straits играли пятьдесят минут в первом отделении и получали за это коллективную ставку в пятьдесят фунтов - казалось бы, немного, но, в общем-то, было неплохо, потому что они не несли никаких расходов по транспорту, освещению и звуковой аппаратуре, тем более, что это в десять раз больше денег, чем они получали на концертах в Dingwalls Club. Участники Talking Heads оказались симпатичными людьми и не зазнавались. Более того, гастролёры кое-чему научились у так называемых "новичков". Однажды перед концертом братья Нопфлеры меняли струны на гитарах, и Дэвид Бирн из Talking Heads спросил, зачем они это делают? Ему пояснили, что струны вытягиваются, изнашиваются, загрязняются, ухудшается их звучание, они перестают строить и так далее. Проверив свои гитары, Talking Heads обнаружили на них старые ржавые струны - сами понимаете, нью-йоркским модернистам и в голову не приходило протирать их после игры. Открыв для себя всё это, гитаристы из Talking Heads начали регулярно менять струны, а также чистить и протирать гитары.
Во время британских гастролей с Talking Heads, начались поиски продюсера для первого альбома Dire Straits. Им стал знаменитый Мафф Уинвуд (Muff Winwood), брат Стива Уинвуда, бывший басист The Spencer Davis Group (эта группа была популярна в 60-е годы). Фирма выделила на работу всего лишь 12,5 тысячи фунтов, включая затраты на художественное оформление и три недели студийного времени, что поначалу казалось колоссальным сроком, но в конце выяснилось, что нужна ещё одна неделя. Фирме Phonogram такое отступление от намеченного бюджета и графика не понравилось, но в конце концов согласие на дополнительные расходы было получено. Любопытно, что Phonogram для экономии денег предложила продюсеру в виде зарплаты за лишнюю неделю в студии полпроцента продажной стоимости пластинки при будущей её реализации (где запятые ставить?), но продюсер предпочёл не рисковать, а взял причитающиеся ему пятьсот фунтов наличными. В тот момент трудно было предположить, что альбом продастся миллионным тиражом и что эти жалкие полпроцента обернутся круглой суммой в двадцать пять тысяч долларов.
В Лондонской студии Basing Street Studios с тринадцатого февраля по пятое марта кипит работа над дебютным альбомом. Выпуск пластинки поначалу намечался на май семьдесят восьмого, но в апреле управляющий директор Phonogram'а вызвал музыкантов из турне по Лоднонским концертным залам и попросил их переписать песню Sultans of Swing. По его мнению, записанный вариант нужно оживить и сыграть поэнергичнее. В течении недели в студии Pathway, в которой группа делала демо-запись, песня была заново переписана и неповторимый звук был достигнут. Первая версия песни вышла на сингле Sultans Of Swing, где также присутствует не вошедшая в альбом песня Eastbound Train, которая была записана на Front Row Festival. Из-за задержек, выпуск первого альбома был отложен.
В мае группа работает на разогреве у Climax Blues Band и Styx. Последняя собирает у себя на родине многотысячные толпы на стадионах, но в Европе популярностью не пользуются. Участникам группы - людям гордым и заносчивым - это было совершенно непонятно. Styx негодовали на Европу, ни на кого не обращали внимания, ни с кем не здоровались и, сыграв всего три концерта в Париже, Гааге и Гамбурге, свернули гастроли и укатили домой.
Восьмого июня выходит первый альбом группы Dire Straits с одноименным названием. Агенты Phonogram учитывая то, что они уже взрослые люди, без особых внешних данных и, вроде, не собираются писать модные песенки, понимали, что их продвижение будет делом медленным и постепенным, и поэтому решили, для выпуска первой пластинки достаточно тиража в пять тысяч экземпляров. Впоследствии тираж вырос на несколько порядков.
Большинство песен альбома довольно просты и незамысловаты, и если бы не гитарная техника Марка, то они не оставили бы глубокого впечатления. Сила альбома в его основных хитах и верной компоновке. Открывается диск Down To The Waterline - песней быстрой и энергичной. Главная вещь альбома - Sultans Of Swing с потрясающей мелодией, отличным текстом и великолепными гитарными соло Марка. В ней рассказывается о лондонском джаз–банде середины 50–х годов, который играет в клубе по пятницам и славится уникальным саундом. Возможно, сами музыканты не понимают, что они играют уже нечто совершенно новое — то, что потом назовут рок–н–роллом. Небрежно, в полуразговорной манере, с пропусками слов, рассказанная Нопфлером история "Султанов Свинга", стала новым словом в истории британского рока. "Султаны" надолго остались визитной карточкой группы, и исполнялись в любом составе всегда и везде. Завершает альбом грустная Lions - один из шедевров Нопфлера-поэта, перестраивая слушателя на минорный лад.
В Англии, несмотря на положительные отклики, главная песня Sultans Of Swing и сам альбом продержались в чартах очень недолго. Реакция публики на альбом, была нормальной, то есть сдержанной. Dire Straits еще никто не знал, а их музыка для тогдашней Англии была странной и... чересчур хорошей. Девять Нопфлеровских композиций, вошедших в альбом, вызывали в памяти рой смутных ассоциаций (Боб Дилан...? Джей Джей Кейл...? Эрик Клэптон...? Баллады The Rolling Stones...? Хонки–тонковая и кантри–блюзовая классика?), ни одна из которых "не играла" стопроцентно. Музыка, как музыка - неспешный темп, уверенные мелодии, сдержанная, но полная сил соло-гитара и мудрый хриплый голос Марка Нопфлера - голос настоящего мужчины, съевшего в жизни не один пуд соли. Через четыре месяца после выхода, альбом с трудом доковылял до 38–го места, а Нопфлеровская классика, украшение диска — Sultans Of Swing на неделю мелькнула в Топ–30 и сгинула. Хорошо, что не навсегда.
В остальном мире положение было получше. Сначала, альбом очень хорошо приняли в Европе - Нидерландах и Германии, а затем в США. Dire Straits начали "крутить", но на высокие места в чартах пока скупились. Но, вот в Австралии и Новой Зеландии, альбом возглавил хит–парады. Менее чем через год после выхода, было продано более полумиллиона копий альбома.
В первых числах июня группа репетирует новую программу, а после отправляется в турне, посвященное выходу альбома. Двенадцатого июня группа чуть отвлекается от концертной деятельности и позирует для первых видеоклипов - Sultans Of Swing и Wild West End. Восьмого июля закончив гастроли, Dire Straits постоянно появляются на радио и ТВ, и так продолжается до начала осени, где DS возобновляют свою концертную деятельность.
Communique
После успеха первой пластинки встал вопрос, где и с кем записывать вторую? На этот раз решили обратиться к известному американскому ветерану, продюсеру Джерри Векслеру (Jerry Wexler), работавшему практически со всеми известными исполнителями в Соединённых Штатах. Три дня подряд Марк Нопфлер и Эд Бикнелл проводят встречи с Джерри Векслером и Барри Беккетом (Barry Beckett) в Muscle Shoals Sound Studio, США. Через несколько дней, в Лос-Анжелесе, Марк и Эд заключают контракт с Warner Bros для издания альбома в США.
Продюсеру Джерри Векслеру, как человеку пожилому и несколько консервативному, группа нравилась своим дыханием, своей, как он выразился, "пористостью", пустоты в которой не надо было заполнять. По его словам, "музицирование - это компромисс между тем, что сказано и тем, что оставлено для воображения, причём каждый музыкант компромисс этот решает по-своему". В сложившейся обстановке упор был сделан на музыкальный профессионализм, на выразительность, а другой важный элемент рока – нутряная энергия, напор, молодечество - как бы отступили на второй план. Вот за эту рок-н-ролльную расслабленность, а также за схожесть песен с первой пластинкой, упрекали потом критики группу Dire Straits.
Запись была запланирована в известной студии Compass Point на Багамских островах в городе Нассау. С одной стороны, продюсер не хотел отъезжать от Соединённых Штатов слишком далеко, а с другой - тиражи пластинок Dire Straits были настолько внушительными, что участникам группы было уже благоразумнее, с финансово-налоговой точки зрения, записываться за пределами британской территории. В конце ноября группа вылетела в Нассау и ребята вступили, в "загнивающий мир" в его классическом проявлении. Их поселили в поместье миллионера - покровителя искусств, где вокруг плавательного бассейна стояли голые скульптуры, полы были выложены полированным мрамором, а обед подавали на ветшуотском фарфоре. Устойчивое тепло Багамских островов, все эти белоснежные пляжи, шуршащие пальмы, тонкая еда, прекрасная студия, опытнейший и известный продюсер - вся эта сытая бесконфликтность не могла не сказаться на конечном продукте - ведь у музыкантов, пожалуй, в большей степени, чем у других, бытие определяет сознание. Записав новые песни, группа возвращается обратно и за дело берется Грэг Хэмм, который свёл фонограмму в студии Muscle Shoals Sound, штат Шеффилд, США.
Конец зимы и начало весны ознаменованы небольшим турне по Германии и США, при этом несколько выступлений транслируются по радио и ТВ. Четвертого марта, в перерыве между концертами, будучи в Нью Йорке группа принимает участие в записи альбома "Gaucho" группы Steely Dan.
Благодаря прошедшему турне, дебютный альбом Dire Straits в середине апреля занял 2–е место в штатовских чартах и оставался там 41 неделю. Неделей раньше, песня Sultans Of Swing попала на 4–е место. Опомнилась, наконец, и Англия — Sultans Of Swing заняла 8–е место, а альбом — 5–е. В апреле 1979 года, все музыкальные издания обсуждали феномен "группы из ниоткуда". "После панковского урагана, Dire Straits вернули нам теплый ветер старого доброго рока", — писала "New Musical Express". Нопфлер был признан великолепным гитаристом, певцом (немного смешно, но правда) и автором текстов. Особенно много комплиментов досталось песне Sultans Of Swing.
Успех Dire Straits способствовал тому, что 29 марта 1979 года культовый Боб Дилан пригласил Марка и Пика принять участие в записи своего нового альбома Slow Train Coming. Отказаться от приглашения было бы безумием и двое музыкантов принимают условия и в начале мая записывают партии инструментов в студии Muscle Shoals Sound. Барри Беккет играет на клавишах и продюссирует альбом. Работа с Бобом Диланом окончательно подтвердила "звездный" статус команды, и очень скоро, Нопфлера пригласила в свой альбом группа Thin Lizzy.
Во время работы над Дилановским альбомом выходит второй альбом группы Dire Straits - Communique. Он впервые завоевал верхнюю строчку хит-парада, правда пока только в Австралии. В конце июня он занял 5–е место в Англии, а в начале августа — 11–е в США. Это было продолжение первого диска — все те же нежные переборы ритм–гитары, расслабленная, красивая гитара Марка, вкрадчивый и осторожный саунд. Многие считают этот диск если не провалом, то неудачей группы. На самом же деле это, несмотря на сохранившуюся блюзовую направленность, гораздо более цельный альбом. Dire Straits удалось поймать единое настроение - он грустный. Angel Of Mercy была выполнена явно под дилановским влиянием, но под соусом "Нопфлер" смотрелась не очень... Заглавная вещь Communique — аккуратное буги, а Once Upon A Time In The West и Follow Me Home (для записи клавишных партий был приглашен B.Bear) могли претендовать даже на "новый арт–рок" — длинные вступления, сверчки, шум моря, интимная перкуссия и тихое постанывание нопфлеровской гитары... Грустная News - с мотивами вестерна. Далее балладная Where Do You Think You Going? c отличным финальным соло - оно навевает совершенно четкое ощущение тревоги. Затем, ностальгическая секция - "светлая" Portobello Belle, и "темная" Single Handed Sailor - грустная повесть об отплававших свое кораблях. Хитом альбома стала Lady Writer, выдержанная в стилистике Sultans Of Swing (45–е место в США, 51–е в Англии).
Выпуск пластинки сопровождался обычными в таких случаях телевизионными выступлениями, интервью и рекламой. Европейское турне началось 23 мая и охватило почти всю Европу: Германия, Ирландия, Франция, Англия, Голландия, Испания. Dire Straits дали восемьдесят один концерт, иногда прерывая турне для репетиций - Марку что-то не хватает в звуке и он много экспериментирует. Американские гастроли длились тридцать восемь дней, за это время был сыгран пятьдесят один концерт, а участники группы дали на местных теле- и радиостанциях более трёхсот интервью. На концертах группы стали появляться американские знаменитости, и внезапно о группе заговорили в высоких музыкальных кругах.
Безостановочные репетиции, выступления и интервью начали отрицательно сказываться на фронтмэне группы. К концу семьдесят девятого, во время повторных гастролей в Соединённых Штатах, Марк выглядел усталым, бледным, сильно похудевшим, и, наконец, в Филадельфии Бикнелл настоял на встрече с врачом. Осмотрев недомогавшего и поговорив с ним, филадельфийский оракул сделал Марку укол витаминов и заявил, что он здоров, но дело в том, что он скучает по своей подруге Холи Винсент, которая руководила группой Holy And The Italians и находилась у себя дома в Англии. Эд позвонил Холи и предложил ей приехать в Америку без предупреждения и сделать Марку сюрприз. Но сюрприз оказался совсем другого сорта: у Холи были другие планы, и вообще она пришла к выводу, что всякие её отношения с Марком подошли к концу. Узнав об этом, Марк ударился в глубочайшую депрессию, замкнулся в себе и перестал разговаривать с окружающими, наводя на них уныние. В таком мраке, под знаком личной травмы, и кончился семьдесят девятый год.
